Прекрасные создания - Страница 108


К оглавлению

108

Взглянув на пса, я еще раз удивился его почти человеческим глазам. Мне следовало бы самому догадаться об его телепатической связи с Мэконом. У Страшилы были глаза хозяина. Сейчас он держал что-то в пасти — какой-то белый комочек. Я склонился и взял у него обслюнявленный бумажный шарик. Это был смятый снимок «Полароида». Пес-чародей принес его из спортзала.

Я посмотрел на нашу фотографию. Мы с Леной стояли в вихре фальшивого снега. Эмили ошиблась. Лена не попадет в школьный альбом. На этом снимке она выглядела мерцающей и полупрозрачной, словно от талии и ниже уже начинала таять и превращаться в видение. Словно она уже исчезала из нашего мира.

Я погладил пса по голове и положил фотоснимок в карман. Мне не хотелось показывать его Лене — во всяком случае, не сейчас. До ее дня рождения оставалось два месяца, и я без всяких фотографий знал, что мы теряем драгоценное время.

16.12
КОГДА МАРШИРУЮТ СВЯТЫЕ

Мы подъехали к особняку Равенвуда. Лена ждала нас на веранде. Она собиралась отправиться в школу на катафалке, но я настоял на «битере», поскольку Линк хотел поехать с нами. Он боялся «светиться» в машине Лены, поэтому мы выбрали второй вариант. Я не мог позволить ей добираться до школы одной. Я вообще возражал, чтобы она приезжала туда. К сожалению, мне не удалось отговорить ее. Она как могла подготовилась к битве. На ней был черный свитер с высоким воротом, джинсы того же цвета и куртка с капюшоном. Ей предстояла встреча с инквизиторами «Джексона», и она хорошо знала, чего от них можно ожидать.

После зимнего бала прошло три дня. Леди из ДАР не теряли времени. Легко было догадаться, что дисциплинарная комиссия, назначенная на этот вечер, в конечном счете примет вид судилища над ведьмой. Эмили приковыляет в гипсе и расскажет о кошмарном происшествии — о нем уже судачил весь Гэтлин. Естественно, миссис Линкольн получит поддержку горожан. Будут выходить свидетели и дополнять картину жутких событий. Вытерпев их долгие рассказы об увиденном, услышанном и додуманном, люди станут щуриться, чесать затылки и склоняться к выводу, что во всем виновата Лена Дачанис. Ведь все было хорошо, пока она не появилась в городе.

Линк выпрыгнул из машины и открыл дверь для Лены. Чувство вины доставляло ему почти физические страдания. Казалось, что еще немного, и его стошнит.

— Привет, Лена. Как дела?

— Нормально.

«Врешь».

«Я не хочу, чтобы Уэсли винил себя. Он тут ни при чем».

Линк прочистил горло.

— Мне очень жаль. Я даже поругался с мамой. Она всегда была больной на голову, но в этот раз все зашло слишком далеко.

— Здесь нет твоей вины. И я ценю, что ты пытался поговорить с ней насчет меня.

— Все было бы не так серьезно, если бы ведьмы из ДАР не шептали ей в уши. За эти выходные миссис Сноу и миссис Эшер звонили нам домой по сто раз на дню.

Мы проехали мимо «Стой-стяни». На парковке не было ни одной машины. Даже Жирный уже умчался на собрание. Дороги опустели. Казалось, что мы едем по городу-призраку. Заседание дисциплинарной комиссии назначили на пять вечера. Мы собирались прибыть туда вовремя. Собрание проходило в спортзале — только туда могли вместиться все горожане. А у нас существовало правило: в любом большом событии участвовал каждый. В Гэтлине не было закрытых разбирательств. И, судя по запертым магазинам, все жители города намеревались посетить собрание.

— Я одного не понимаю: как твоей матери удалось так быстро организовать заседание комиссии?

— Я подслушал несколько разговоров и понял, что к делу подключился док Эшер. Он припер директора Харпера к стенке и заручился поддержкой важных шишек из школьного совета.

Док Эшер, единственный доктор в городе, был отцом Эмили.

— Чудесно.

— Вы, парни, наверное, знаете, что меня вышибут из школы? Я готова поспорить, что решение уже принято. А собрание задумано как развлекательное шоу.

Линк окончательно смутился.

— Они могли бы выгнать тебя без показного разбирательства. Без твоих разъяснений и протестов. Ты ничего не смогла бы сделать.

— Это неважно. Они уже всё решили в тесном кругу. Мои слова ничего не будут значить.

Мы знали, что она была права. Поэтому я ничего не сказал. Я просто прижал ладонь Лены к своим губам. Как бы мне хотелось предстать перед комиссией вместо нее! Я думал об этом уже в сотый раз, понимая бессмысленность своего желания. Неважно, что я делал и что говорил. Для жителей города я все равно оставался бы «своим». А Лене никогда не стать одной из них. Такая несправедливость раздражала меня. Мне не нравилось, что они считали меня своей собственностью. И хотя я встречался с племянницей Равенвуда, огорчал миссис Линкольн и не ходил на вечеринки Саванны Сноу, они по-прежнему видели во мне «местного парня». Я принадлежал им. Ничто не могло изменить такого положения вещей. Следуя логике, и они в каком-то смысле принадлежали мне. То есть Лене предстояло сражаться не только с ними, но и мной.

Эта истина убивала меня. Лена станет объявленной на шестнадцатый день рождения, но меня «объявили», едва я родился на свет. Я, как и она, не мог распоряжаться своей судьбой.

Мы подъехали к парковке. Она была забита машинами. По обеим сторонам от главного входа стояли толпы людей. Я не видел так много народа в одном месте с тех пор, как в Саммервилле показывали «Богов и генералов» — самый длинный и скучный фильм о Гражданской войне, хотя в его массовке снялась половина моих родственников — все те, у кого имелась форма конфедератов.

Линк распластался на заднем сиденье.

108