Прекрасные создания - Страница 153

153

— Так вот почему вы принесли сюда «Книгу лун»!

Эмма медленно кивнула. Она протянула ко мне руку и вытащила из-под ветровки Итана, которую я все еще носила, ожерелье с золотым плетеным кольцом.

— Оно принадлежало Лиле. Если мальчик подарил его, значит, он души в тебе не чаял.

Итан, я люблю тебя. Не покидай меня.

— Любовь — мощная штука, Лена Дачанис. С любовью матери шутки плохи. Я уверена, что Лила тоже нам поможет.

Она сорвала ожерелье с моей шеи. Я почувствовала боль в том месте, где цепочка врезалась в кожу. Эмма надела золотое кольцо на мой безымянный палец.

— Ты понравилась бы Лиле. Ты обладаешь силой, которой не было у Женевьевы, когда она взялась за древний гримуар. В тебе живет любовь двух почтенных семейств.

Я закрыла глаза, чувствуя на пальце холодный металл.

— Надеюсь, ты права.

— Подожди.

Эмма протянула мне медальон Женевьевы, все еще завернутый в платок. Когда она успела вытащить камею из кармана Итана?

— Это для напоминания о том, что ты уже получила проклятие.

Она встревоженно вздохнула.

— Обычно дважды не наказывают за одно и то же преступление.

Она положила медальон на «Книгу лун».

— На этот раз мы все сделаем правильно.

Она сорвала со своей шеи потертый амулет и положила его на гримуар рядом с медальоном Женевьевы. То был маленький золотой диск, который был похож на старую монету.

— Пусть силы Лилума знают, что, обидев моего мальчика, они будут иметь дело со мной.

Она закрыла глаза. Я тоже закрыла веки и, прикоснувшись к странице руками, начала нараспев произносить заклинание — сначала медленно и тихо, затем все громче и громче:

CRUOR PECTORIS MEI, TUTELA TUA EST.

VITA VITAE MEAE, CORRIPIENS TUAM, CORRIPIENS MEAM.

Мой голос наполнился уверенностью. Эта вера произрастала из абсолютного безразличия к своей судьбе. Меня не волновало, умру ли я или буду жить.

CORPUS CORPORIS MEI, MEDULLA MENSQUE,

ANIMA ANIMAE MEAE, ANIMAM NOSTRAM CONECTE.

Я адресовала слова к застывшему ландшафту, хотя меня могла услышать только Эмма.

CRUOR PECTORIS MEI, LUNA МЕА, AESTUS MEUS.

CRUOR PECTORIS MEL FATUM MEUM, MEA SALUS.

Эмма обняла меня, взяла мои дрожащие руки в свои сильные ладони, и мы произнесли заклинание вместе — на этот раз на языке Итана и его матери Лилы, на языке дяди Мэкона и тети Дель, Эммы и Линка, маленькой Райан и тех, кто любил нас с Итаном. Речитатив заклинания напомнил мне песню. Песню любви к Итану Лоусону Уоту, пропетую двумя женщинами, которые обожали его больше всех других людей на свете. Эта потеря стала бы неописуемо трагической, если бы мы потерпели неудачу.

КРОВЬ МОЕГО СЕРДЦА — ЗАЩИТА ТВОЯ.

ЖИЗНЬ МОЕЙ ЖИЗНИ, ЗАБИРАЯ ТВОЮ, ЗАБИРАЕТ И МОЮ.

ТЕЛО МОЕГО ТЕЛА, КОСТНЫЙ МОЗГИ УМ,

ДУША МОЕЙ ДУШИ, СВЯЖИ НАШИ ДУШИ.

КРОВЬ МОЕГО СЕРДЦА, МОЯ ЛУНА, МОЙ ПРИЛИВ.

КРОВЬ МОЕГО СЕРДЦА, МЕНЯЮ СВОЮ СУДЬБУ НА ЕГО

СПАСЕНИЕ.

А затем в меня попала молния. Белый свет поглотил Эмму, склеп и гримуар. По крайней мере, мне так показалось. Но вскоре я вспомнила, что в наших видениях так же чувствовала себя и Женевьева. Эмму отбросило к стене склепа. Она ударилась головой о камень.

Я чувствовала, как электрический ток разрывает мое тело на части. Мне было все равно. Я не боялась смерти и знала, что если умру, то, по крайней мере, буду с Итаном. Мы навсегда останемся вместе. Я только сейчас поняла, как сильно любила его. Плетеное кольцо Лилы сжимало мой палец — так же сильно, как его объятия. От тоски жгло глаза. Куда бы я ни смотрела, везде лучился золотистый свет. Казалось, что он исходит из меня.

Я услышала шепот Эммы:

— Мой мальчик.

Повернувшись к Итану, я увидела его неподвижное тело, омытое, как и все вокруг, золотистым сиянием. Меня охватила паника. Я посмотрела на Эмму.

— У нас не получилось?

Она прислонилась к каменной стене и закрыла глаза. Я вновь закричала:

— У нас не получилось!

Рухнув на колени в грязь, я приподняла голову. На небе снова сияла луна. Я простерла к ней руки. Вместо крови по моим венам заструилось пламя ярости. Волны гнева, не находя выхода, окутали меня плотной вуалью. Я чувствовала, как они пожирают меня. Мне стало ясно: если я не выпущу ярость наружу, она уничтожит меня.

Охотник, Ларкин и Сэрафина. Хищник, трус и мать-убийца, которая мечтала поработить свою дочь. Кривые, сучковатые ветви моего семейного древа. Как я могла объявить себя, когда они уже погубили то единственное, что было важно для меня? Пламя хлынуло через мои руки и превратилось в яркую карающую молнию. Я знала, куда она обрушится, — знала еще за миг до того, как выпустила ее. Три точки на моем телепатическом компасе без путеводного севера. Трезубец молнии взорвался огненными шлейфами, одновременно поразив три цели — тех людей, которые этой ночью отняли у меня любимого человека. Я попыталась отвернуться, но не смогла. Неподвижная фигура моей матери, красиво подсвеченная лунным светом, вспыхнула огнем, как спичка. Я опустила руки, затем вытерла пепел с лица. К тому времени, когда я вновь посмотрела на мать, она исчезла.

Они все исчезли.

153